Месяц: Октябрь 2014

Что готовится очередное рыбацкое мероприятие, мог заметить любой несведущий: в коридорах института стихийно возникали летучки, костяк которых составляли признанные рыбацкие авторитеты. Решались извечные проблемы: куда ехать (а значит, и что ловить), брать ли червей и где их накопать, где заказать и с кем бормаша, где ночевать… То ли повлияли рассказы о том, что в прошлый раз каждый поймал по нескольку мешков окуней и жены остались очень довольны, то ли желание отдохнуть от городской суеты в «рафинированном» мужском обществе пересилило^ решаюсь и я испытать рыбацкое счастье. И хотя личное желание в таком случае мало значит (рыбаки неохотно берут новичков, их надо посвящать в сокровенные тайны, они шумливы, восторженны, а рыба уважает тишину), меня берут — в автомашине оказалось свободное место. На «крещение» меня собирал страстный любитель-рыболов Петр ИовичГрабовский, одолживший мне всю мудреную снасть для подледного лова. Вынимая удочки и мушки, он давал краткие наставления, приговаривая: «Эту удочку от сердца

отрываю, смотри, какой чуткий «кивок», эта вот мушка эталонная, эта мушка принесла мне семьсот окуней* а без этой на хариуса лучше не ходить».

И вот, как договорились, в пятницу, в 20.00 я встал под условленным фонарем на перекрестке, с котелком н рюкзаком, в который с трудом втиснулись все мои наличные теплые вещи. В голове мешанина из «зебр»у «офицеров», бормаша, блесен, названий узлов для связывания концов лески, способов придонной ловли,, специфики «охоты» на хариуса и окуня.

В ночной дороге разговор с приманки переходит ка уловы, способы приготовления настоящей рыбацкой ухи^йтарая, как мир, милая мужскому сердцу тема. Обгоняем других, обгоняют на^Р-у всех этих газиков, пазиков, фургонов, легковых один, по крайней мере, до первого льда, маршрут, а там, в Малом море, у всех свои заветные уголки, свои прикормленные лунки.

С рассветом (чтобы не пропустить клева) пересекаем глазурованный лед Ольхонских ворот, в Ташкай- ском заливе подруливаем к «Камчатке»: здесь уже бормашат (бормашить — сыпать в пробуренные лун- кп-скважины бормаша) наши соседи по работе, инженеры Промстройпроекта. Им пока не везет. Не помогает и то, что лакомство для хариуса было засыпано заранее, еще в пятницу. Лишь у одного-двух счастливцев по скромной рыбке. Плохой клев они единодушно объясняют непогодой. Действительно, сарма все более крепнет, гоня по льду космы снега. Под ее ударами сотрясаются и потихоньку ползут автобусы.

В нашей компании удочки словно заколдованы не только у меня. Уж два часа сидит без поклевки и наш рекордсмен Иннокентий Беляев.

А рыба есть. Если лечь на лед и приникнуть лицом к лунке, закрыв ее руками от света, то видно, как по светлому песку важно, ходят черноспинные красавцы; собравшись около наживы, они неторопливо обсуждают ее качество, но попробовать никто но отваживается. Вода крепко пахнет рыбой и водорослями.

Понемногу «Камчатка» редеет. Менее атмосферостойкие собираются в автобусе («Часов с двенадцати должен быть клев, она (рыба) тоже есть хочет»), менее гордые уходят поближе к берегу («Не до хариуса, окунь тоже рыба»). И в самом деле, то один, то другой начинают характерные махи руками, похожие на движения при перемотке пряжи: окунь

берет!

А в автобусе все настойчивее обсуждается вопрос покупки рыбы у местных рыбаков. Кто-то сообщает последние известия—у «камчатцев» клюет на «зеб- ру», и рыбаки немедленно покидают салон. Перепробовал все и я, но, сдавшись, иду к Беляеву за секретом— у него около десятка окуней. Оказывается, окунь чаще всего реагирует сегодня на крашеного дождевого червя. Выпрашиваю у него червяка, меняю замерзшего бормаша, но «кивок» молчит. Главный консультант, поймав очередного пузатого красавца, смилостивился и подходит проверить мой «снаряж». Он потрясен вопиющей безграмотностью, грубейшим нарушением технологии: я, устав менять крючки и на-

живки, мушки и бормаша, решил соединить все снаряжение в один пучок — пусть рыба выбирает, что ей по душе.

…Плохо клевало и в воскресенье, но по дороге домой не было в газике человека, довольнее меня, и не только потому, что в мешке у меня был десяток омулей, которые я купил у хозяйки на постое, да три оку- нишки, которые я выпросил у Беляева, чтобы показать их сыновьям.

Просто я знаю теперь, что рыбацкий фарт начинается в городе, на летучих курсах коридоров, где можно найти ответ на любой вопрос. Теперь никакая рыба не уйдет от меня!

Рекомендации

Пожалуй, в Иркутской области мало рек, где не было бы хорошей рыбалки, особенно на хариуса. Это и Иркут на всем его течении, и все речки, впадающие в Иркутское водохранилище и Братское море, Олха и Ангара. Конечно, хариус требует специальных снастей и сноровки, а вот окунь доступен и новичку с нехитрой удочкой и наживкой из дождевого червя.

Когда в городе лето становится привычным, а дневная температура достигает цифры в три с половиной десятка и в каменных катакомбах жизнь становится невыносимой, вспоминаешь, что как-то в апреле мечтал на одном из заснеженных хребтов Хамар-Дабана непременно вернуться обратно. Возвратиться тогда когда здесь начинается весна. Говорят, что лучшее для этого время — конец июня.

И вот в пять утра самой середины июня стартуем спящими улицами Слюдянки, отмечая, что черемуха только начинает цвести, а у яблони только отдельные- ветки в укромных уголках набирают цвет, а одуванчики еще только готовятся брызнуть золотыми искрами. Чудеса! Уже через три километра долина встречает неистовым запахом сплошного черемушника, одуванчики ослепительным хороводом пляшут у дороги, мелодично названивают темно-синие колокольцы водосборов, в задумчивости замерли на гибких подвесках-лианах белые фонарики княжика. Видно, это проказы дедушки Байкала.

У самого карьера «Перевал» любуемся желтыми маками, но вот с огорчением начинаем встречать брошенные, растоптанные цветы красного, большого венериного башмачка. Считается, что в наших краях растет три вида башмачков, один из них, белый в веселый темно-розовый горошек, башмачок пестрый* или крапчатый, маленький, встречается под Иркутском.

Самое удивительное: башмачки в Сибири — редчайшие представители многочисленного семейства орхидей, которые прижились в тропиках и у нас являются реликтовым, вымирающим растением. И неудивительно, ведь впервые оно зацветает на восемнадцатый год Жизни, а его необычная форма непременно привлекает любителей природы. Однако, если бы ре

нам, как городам, присваивать эмблемы, то я символом Слюдянки сделал бы бадан. Есть в нем, в его розовом коническом соцветии на высокой цветоножке, напоминающем пчелиные соты, что- то от сказочного цветка счастья — папоротника, расцветающего раз в году в ночь на Ивана Ку- палу.

А сколько целебных свойств приписывает ему народная молва! Внизу остался пожар жарков, все настойчивее напрашивается в спутники любительница проточной воды калужница болотная, все гуще крошечные розовые фонарики черники, все чаще побеги черемши. И Кареокий красавец бадан вдруг —- словно озарение,

засверкал луч в черно-зеленом кустарнике. Нежно-кремовые с легкой желтизной лепестки будто изваяны искусной рукой из воска, просвечивают насвозь на буйном солнце. Рододендрон альпийский — вестник высокогорья и весны!

И в самом деле, все больше примет высоты. Надвигаются снежные поля. Там, где они потеснились, из- под прошлогодней травы пробиваются пголодки, а порой и остроконечные пики молодых побегов. Подразнили да и остались в последнем леске ярко-желтая альпийская астра и белые кисточки цветов анемоны- ветреницы. Только что миновали зрелый кедрач, а впереди лишь кое-где согбенные рощицы стланика да безбрежные просторы гольцовой зоны. Куда ни кинь взгляд, — везде темно-васильковые старинные грам- мофончики горечавок.

Чтобы пройти к пику Черского, надо преодолеть не один снежник. А чуть ниже гребня они сливаются в могучий пояс глубиной не менее трех метров. Удиви тельно, ведь он лежит на южном склоне. Немало пришлось поработать ветру, чтобы в июне украсить горный пейзаж снежными полями: На высшей точке района невольно обращаешь внимание на курчавые снежно-белые облака, что столпились у горизонта. Кажется, они все время стоят на месте, а темно-зеленые, до черноты, валы гребней и хребтов, словно гигантские волны, мчатся к горизонту. Дымка размыла их склоны, будто обнажилась океанская глубина, ‘и лишь гребни их сумели сохранить четкие очертания. Но вот’ ослепительно, расплавленным серебром, где-то немыслимо далеко внизу мелькнула излучина Подкомарной.. гул ее водопадов вновь наполнил воздух.